Сейчас широко признается, что бум искусственного интеллекта, который поднял Уолл-стрит на рекордные высоты, совершил значительный поворот с серьезными последствиями для финансовых рынков и, возможно, для всей экономики.

Когда бум искусственного интеллекта начался в конце 2022 года с выпуском компанией OpenAI большой языковой модели искусственного интеллекта ChatGPT, он финансировался в основном за счет массивных денежных потоков так называемых «гиперскейлеров» [hyperscalers — крупные технологические компании, обладающие глобальной распределенной ИТ-инфраструктурой, способной к быстрому и масштабируемому развертыванию услуг для миллионов пользователей], таких как Google, Microsoft, Meta и Amazon, наряду с фирмой по производству чипов Nvidia.

Тогда о долге речи почти не шло. Но в процессе того, что все больше становится войной за место под солнцем, крупные технологические гиганты стремятся занять наилучшие позиции, что привело к тому, что долг все больше и больше используется для финансирования развития ИИ.

В недавней статье колумнист по экономике Sydney Morning Herald Стивен Бартоломьюз указал на значимость этого сдвига.

«До сих пор вопросы по поводу бума инвестиций в искусственный интеллект в основном ограничивались тем, представляет ли он собой фондовый пузырь. Теперь же разговор все больше смещается к тому, представляет ли этот бум угрозу для стабильности финансовой системы», — написал он.

Вовлечены огромные суммы денег. Согласно глобальной консалтинговой компании McKinsey, к 2030 году потребуется около 5,2 триллиона долларов для финансирования строительства центров обработки данных, что необходимо для развития вычислительной мощности для ИИ. Эта сумма эквивалентна трем годовым ВВП Австралии.

Morgan Stanley оценивает, что в период с этого года по 2028 год капитальные расходы на инфраструктуру ИИ составят 2,9 триллиона долларов, из которых 1,5 триллиона долларов будут финансироваться извне, включая 800 миллиардов долларов из источников частного кредитования.

Помимо вовлеченных средств масштаб центров обработки данных ИИ определяется их энергопотреблением. Международное энергетическое агентство (IEA) оценило, что спрос на электроэнергию со стороны центров обработки данных ИИ по всему миру более чем удвоится к 2030 году и достигнет уровня выше, чем потребление электроэнергии в Японии, четвертой по величине экономике мира.

В прошлом месяце OpenAI объявила о планах по созданию крупного центра обработки данных в Мичигане, который, согласно публикации Financial Times, будет потреблять столько же электроэнергии, сколько 44,2 миллиона домохозяйств. Другие операции схожи по масштабам.

Еще одно проявление их масштаба видно из того, что увеличение стоимости электричества всего на 1 цент за киловатт-час для компании, использующей 50 мегаватт ежегодно, составит около 4,4 миллиона долларов.

Все большее число опасений высказывается относительно потенциальных триггеров коллапса бума ИИ и его последствиях.

Наиболее очевидный из них — это огромная пропасть между расходами на инфраструктуру и генерируемыми отраслью доходами. OpenAI подписала сделки на сумму 1,5 триллиона долларов, но ее доходы в этом году, как ожидается, составят всего 20 миллиардов долларов. Если она собирается хоть сколько-нибудь приблизиться к выполнению своих обязательств по закупке чипов, то доходы должны вырасти до сотен миллиардов долларов.

Подводя итог общей ситуации, недавняя статья в Wall Street Journal отметила, что главной среди «реальных причин» для беспокойства относительно устойчивости бума «является то, что расходы на вычислительную инфраструктуру ИИ намного превышают доходы от ИИ, и эта пропасть расширяется с каждым днем».

Консалтинговая фирма Bain оценила, что к 2030 году потребуются доходы в 2 триллиона долларов для поддержания сделанных инвестиций, по сравнению с 253 миллиардами долларов в 2024 году.

Другой вопрос — короткий жизненный цикл чипов, который может составлять всего три года. Это означает, что стоимость активов, обеспечивающих масштабные кредиты, используемых для финансирования постройки центров обработки данных, будет быстро обесцениваться по мере их устаревания, требуя новых расходов для сохранения конкурентоспособности.

В сообщении в блоге, появившемся в прошлом месяце, Банк Англии заявил, что существует ряд возможных событий, которые могут спровоцировать переоценку будущих доходов и цен на активы ИИ.

Они включали, но не ограничивались «неудовлетворительной скоростью прогресса возможностей ИИ по внедрению пользователями ИИ, или меньшей, чем ожидалось, способностью ИИ-компаний монетизировать пользователей своих приложений ИИ», причем скорость прогресса ИИ и его воздействия «чрезвычайно неопределенны».

Для компаний, которые зависят от массивной вычислительной мощности для запуска своих моделей ИИ, «алгоритмический прорыв или другое событие, которое поставит под сомнение эту парадигму, может вызвать значительную переоценку цен на активы».

В качестве примера Банк Англии привел выход на рынок новой модели китайской стартап-компании DeepSeek в январе 2025 года с более низкой стоимостью и более эффективным использованием вычислительной мощности, что вызвало падение курса акций ИИ-компаний в США.

Переоценка цен на активы означает переоценку долговой структуры, которая использовалась для их финансирования, с потенциалом вызвать проблемы для кредиторов, на что указал блог Банка Англии.

«Если прогнозируемый масштаб долгового финансирования ИИ и связанных с ним инвестиций в энергетическую инфраструктуру материализуется в течение этого десятилетия, риски для финансовой стабильности, вероятно, возрастут. Банки будут подвержены этому напрямую через свои кредитные линии ИИ-компаниям, а также косвенно через предоставление кредитов и кредитных линий фондам частного кредитования и другим финансовым институтам, которые подвержены влиянию цен на активы, связанные с ИИ».

В статье Бартоломьюза, которую мы цитировали ранее, он сказал, что на данный момент «дискуссии о пузыре ИИ в основном ограничиваются фондовым рынком и бумажными убытками, которые последуют, если он лопнет».

В таких дискуссиях часто проводят сравнение с лопнувшим пузырем доткомов в начале века, который, хотя и оказал большое влияние на связанные с этим компании, не спровоцировал более широкий финансовый кризис или глубокую рецессию.

Однако такие заверения совершенно неуместны из-за огромной трансформации финансовой системы и экономики США за последнюю четверть века, прежде всего роста долга. В 2000 году общий долг США, государственный и частный, составлял 28,64 триллиона долларов. На конец прошлого года он составлял 102,21 триллиона долларов.

Банк Англии предупредил, что падение цен активов, связанных с ИИ, может негативно повлиять на рост США в условиях, когда инвестиции в ИИ «были непропорционально большим драйвером роста ВВП США в первой половине 2025 года». В блоге было отмечено, что хотя крах пузыря доткомов действительно способствовал мягкой рецессии, «падение цен на активы, связанные с ИИ, произойдет в значительно иных макроэкономических условиях по сравнению с началом 2000-х годов».

Согласно расчетам бывшего ведущего экономиста Международного валютного фонда Гиты Гопинат, коллапс на рынке ИИ, эквивалентный лопнувшему пузырю доткомов, приведет к потерям американских инвесторов в размере 20 триллионов долларов, что эквивалентно 70 процентам американского ВВП, и нанесет удар в 15 триллионов долларов остальному миру, что эквивалентно 20 процентам мирового ВВП.

Учитывая растущую вовлеченность банков и финансового капитала в более широком смысле в бум ИИ и все возрастающую роль долга в финансировании исторически беспрецедентного уровня капитальных затрат, поскольку каждый из технологических гигантов стремится завоевать доминирующие позиции в сфере ИИ, такое развитие событий будет означать не просто лопнувший пузырь, но потенциально крах всей финансовой системы.

Эта перспектива, становящаяся все более реальной, выйдет далеко за рамки опустошения, последовавшего за финансовым кризисом 2008 года. Это имеет далеко идущие политические последствия.

Нет сомнений, что рационально планируемое, осознанное и демократически контролируемое развитие ИИ обеспечило бы невообразимый прогресс человечества в экономике и многих других областях социальной жизни.

Однако ИИ не используется таким образом, а связан рамками социальных отношений капитализма, основанных на частной собственности на средства производства и финансы, подчиненных анархии рынка и стремлении корпоративных гигантов к прибыли.

Разворачивающийся сейчас процесс напоминает центральный тезис основателя научного социализма Карла Маркса, когда он объяснял, что объективная возможность, действительная необходимость, социалистического преобразования общества возникает, когда «материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями».

Это противоречие принимает теперь особенно острую форму. ИИ, который мог бы обеспечить огромный экономический прогресс для масс человечества, уже используется как таран против рабочего класса в форме массовых увольнений и интенсификации эксплуатации.

В то же время при капитализме механизмы его развития создают условия для разрушительного экономического и финансового кризиса.

Есть только один путь вперед. Это сознательная политическая борьба рабочего класса — производителей всего богатства, включая ИИ, — за свержение капиталистической олигархии и социалистическое преобразование общества, чтобы огромный потенциал, содержащийся в ИИ для социального прогресса, мог быть реализован.