Алан Гельфанд, чей судебный процесс против правительства США привел к разоблачению высокопоставленных агентов ФБР и советской тайной полиции в Социалистической рабочей партии (СРП — Socialist Workers Party), умер в среду, 29 октября, в Лос-Анджелесе. Ему было 76 лет.
Причиной его смерти стал рак. У Алана в 1986 году была диагностирована неходжкинская лимфома. Интенсивная лучевая терапия излечила его от этой болезни. Однако долгосрочные последствия облучения привели в этом году к рецидиву рака. По мере ухудшения своего физического состояния Алан за несколько дней до смерти дал указания прекратить все попытки продлить его жизнь.
До последних часов Алан оставался в полном сознании. Спокойно и с достоинством принимая свою приближающуюся смерть, Алан выразил удовлетворение ходом своей жизни, 50 лет которой он посвятил борьбе за социализм. Ненависть Алана к несправедливости и бескомпромиссная защита демократических прав и равенства находили выражение не только в его политике, но и в его профессиональной карьере государственного адвоката в Лос-Анджелесе. Мастерство Алана как адвоката спасло бесчисленное количество подсудимых от несправедливого обвинительного приговора. Ярый противник смертной казни, он не позволил ни одному своему подзащитному стать жертвой калифорнийских государственных палачей.
Судебный иск, поданный Аланом в июле 1979 года, который стал известен как «Дело Гельфанда (Gelfand Case) возник в результате его исключения из СРП в январе того же года как следствие его попыток получить ответы на вопросы, которые он поднял по поводу свидетельств того, что давний лидер этой организации, Джозеф Хансен, тайно встречался с агентами советской тайной полиции [ГПУ] в 1938 году и с агентами ФБР после убийства Троцкого в 1940 году. Гельфанд также пытался получить объяснение того, почему Хансен и СРП яростно защищали Сильвию Франклин (урожденную Каллен, партийный псевдоним Колдуэлл), бывшую личным секретарем основателя партии Джеймса Кэннона, несмотря на неопровержимые доказательства того, что она была агентом ГПУ.
Гельфанд вступил в СРП в 1976 году и стал ведущим членом ее отделения в юго-восточном Лос-Анджелесе. Впервые он выразил свои опасения лидерам партии, включая национального секретаря Джека Барнса, в августе 1977 года после изучения документов, распространенных Рабочей лигой (Workers League), американской секцией Международного Комитета Четвертого Интернационала (МКЧИ), на национальном съезде СРП в Оберлине. Эти документы были обнаружены МКЧИ в ходе расследования убийства Льва Троцкого и проникновения ГПУ в ряды Четвертого Интернационала. Несмотря на заверения Барнса, что ответы на его вопросы будут предоставлены, Гельфанд не получил никакого ответа от руководства СРП.
23 января 1978 года Гельфанд попытался высказать свои опасения на собрании своего партийного отделения, но ему немедленно заявили, что он нарушает порядок, и заставили замолчать, прежде чем он закончил первое предложение своей подготовленной речи. Шесть дней спустя Гельфанд отправил письмо Барнсу и Политическому комитету СРП, протестуя против цензуры со стороны руководства отделения и координатора и крупного представителя СРП в Лос-Анджелесе Питера Камехо (Peter Camejo).
Не получив ответа на это и второе письмо Политическому комитету, Гельфанд написал письмо Национальному комитету СРП от 26 марта 1978 года. Оно начиналось так:
Я считаю написание этого письма самым важным делом, которое я предпринимал в своей жизни. Это продукт интенсивного и тщательного изучения истории и принципов нашего движения. Это изучение изначально было вызвано серией событий, которые начались в Оберлине на нашем съезде этим летом.
На этом съезде я был глубоко встревожен правительственными документами, обнародованными в выпуске Bulletin от 5 августа 1977 года, который распространяла Рабочая лига. Если эти документы правдивы, то они указывают на то, что Джозеф Хансен запросил и получил канал конфиденциальной связи с ФБР.
Затем Гельфанд изложил хронологию того, как руководство СРП не выполнило обещание, данное Барнсом, ответить на его вопросы. Он также возражал по поводу поведения Камехо, который реагировал на вопросы Гельфанда, многократно выкрикивая: «Кого это волнует, кого это волнует?»
Гельфанд написал:
Что ж, товарищи, из объема письма и проведенного мной исследования ясно, что меня это очень волнует. Мне не безразлична машина убийств ГПУ, которая уничтожала троцкистов по всему миру, и которая сегодня продолжает выполнять свою контрреволюционную роль, подавляя инакомыслящих в Советском Союзе и Восточной Европе…
Мне также не безразлично ФБР. ФБР также фабриковало дела и отправило в тюрьму 18 наших ведущих товарищей в 1940-х годах. ФБР, которое проникло в каждое прогрессивное движение в этой стране, включая наше собственное, а также сыграло активную роль в убийствах Малкольма Икса, Мартина Лютера Кинга и многочисленных членов «Черных Пантер».
В своем письме Гельфанд требовал ответов на следующие вопросы: 1) «Была ли Сильвия Франклин, личный секретарь Джеймса Кэннона, агентом ГПУ?» 2) «Был ли Джозеф Хансен уполномочен СРП на личный контакт с ГПУ в 1938 году?» 3) «Был ли Джозеф Хансен уполномочен СРП на встречу с ФБР в 1940 году?»
Гельфанд, выдающийся адвокат, хорошо известный и уважаемый в Лос-Анджелесе за свое доскональное внимание к фактам, подкрепил эти вопросы подробным обзором документов и связанных с ними свидетельств, обнаруженных в ходе расследования МКЧИ Безопасность и Четвертый Интернационал. В заключении Гельфанд написал:
Я уверен, что при любом объективном прочтении моего письма будет сделан вывод о том, что Сильвия Франклин была агентом ГПУ, и что отношения Джозефа Хансена с ГПУ и ФБР, по меньшей мере, весьма сомнительны и нуждаются в немедленном и исчерпывающем изучении.
Тот, кто читал ответы Хансена на эти обвинения, должен заключить, что его «ответы» изобилуют уклончивостью, искажениями и ложными интерпретациями.
В письме от 7 апреля 1978 года член Политического комитета СРП Ларри Сигл (Larry Seigle) не ответил ни на один вопрос, поднятый Гельфандом. Вместо этого ему было вынесено предупреждение и угроза:
Вы спросили наше мнение о том, как вам действовать, чтобы проверить обвинения против Джо Хансена. Ответ на этот вопрос прост. Партия не может и не будет позволять травлю агентов (agent-baiting) в своих рядах. Любое дальнейшее повторение вами хилиистской клеветы мы не потерпим…
Повторяем: любые дальнейшие шаги с вашей стороны по распространению клеветы на Джо Хансена или любого другого члена партии будут нарушением организационных принципов Партии, и мы этого не потерпим.
В это время СРП вела судебный процесс, в основном в пропагандистских целях, а также чтобы привлечь пожертвования и добиться компенсации, связанный с массовым внедрением агентов и информаторов ФБР в партию в 1960-х и начале 1970-х годов в рамках печально известной программы COINTELPRO. СРП сознательно не стремилась добиться идентификации ни одного агента.
Гельфанд подал 18 декабря 1978 года краткое заключение amicus curiae («друг суда») в поддержку иска СРП. Однако, в отличие от несерьезного и чисто пропагандистского начинания СРП, краткое заключение Гельфанда призывало председательствующий Апелляционный суд обязать генерального прокурора США «раскрыть имена всех информаторов в СРП, как прошлых, так и настоящих».
Реагируя с яростью на требование Гельфанда, чтобы правительство США идентифицировало своих агентов в рядах СРП, Джек Барнс 5 января 1979 года выдвинул обвинения с требованием исключения последнего из партии. Неделей позже, 11 января, Политический комитет исключил Гельфанда. На встрече присутствовал Джозеф Хансен, который умер неделей позже. Гельфанду не предоставили возможности предстать перед Политическим комитетом и защитить себя.
Отвечая на свое исключение в письме Политическому комитету от 29 января 1979 года, Гельфанд заявил, что он «был подвергнут чистке, и не исключению, что это действие было предпринято правительством, а не СРП».
18 июля 1979 года Гельфанд подал иск о защите гражданских прав в окружной суд США в Лос-Анджелесе. В качестве ответчиков были названы Генеральный прокурор США, ФБР, Агентство национальной безопасности и руководство СРП, обвиняемые в том, что агенты правительства США исключили его из СРП в нарушение его конституционного права на свободу слова и политических объединений.
СРП немедленно подала ходатайство о прекращении дела. На слушаниях 19 ноября 1979 года под председательством судьи Окружного суда США Марианы Пфельцер Гельфанд объяснил правовую основу своего дела:
Я утверждаю, что правительство посредством своей инфильтрации не только пыталось исказить то, что должна представлять эта политическая партия, но и когда такие члены, как я, пытались разоблачить эту правительственную инфильтрацию, нам говорили заткнуться, молчать, и, если мы продолжали настаивать, нас исключали. У нас нет возможности действительно продвигать нашу политику внутри нашей партии, потому что правительство через своих агентов мешает нам делать это, и это, по существу, суть моей аргументации на основе Первой поправки.
Семь месяцев спустя, 27 июня 1980 года, судья Пфельцер вынесла постановление, отказывая СРП в ходатайстве об отклонении иска Гельфанда. В пространном решении, поддержавшем центральный правовой аргумент Гельфанда, Пфельцер написала: «Ясно, что государственные манипуляции и захват политической партии истца являются серьезным нарушением права на политическую ассоциацию ее приверженцев и не могут выдержать конституционную проверку».
Более того, противореча ложным заявлениям СРП о том, что Гельфанд хочет, чтобы правительство определяло, кто может быть членом партии, Пфельцер написала: «Правительство не имеет права исключать члена из политической партии, в которую он добровольно вступил, прямо или косвенно».
Пфельцер завершила свое постановление предупреждением, что «если Гельфанд не сможет подтвердить свои заявления относительно государственного проникновения и контроля над партией, его претензии не выдержат ходатайства о прекращении дела в упрощенном порядке». Другими словами, дело будет прекращено до суда, если Гельфанд не сможет в ходе процесса раскрытия доказательств фактически подтвердить свои обвинения.
В течение последующих 18 месяцев СРП пыталась саботировать сбор доказательств Гельфандом с помощью необоснованных ходатайств об отклонении иска до того, как суд позволил ему эффективно использовать процесс раскрытия доказательств.
1 февраля 1982 года Пфельцер, наконец, предоставила Гельфанду 90 дней для раскрытия доказательств до окончательного слушания по прекращению дела в упрощенном порядке, которое она назначила на 12 июля 1982 года. В последующие три месяца Гельфанд и его адвокаты предприняли интенсивный процесс раскрытия доказательств, который включал в себя допросы национального секретаря СРП Джека Барнса, других ведущих членов организации того времени и членов партии, активных в конце 1930-х и начале 1940-х годов.
Гельфанд также пытался вызвать на допрос печально известного агента ГПУ Марка Зборовского, который сыграл важнейшую роль в убийствах ведущих членов Четвертого Интернационала в 1937 и 1938 годах, включая сына Троцкого Льва Седова. Зборовский был физически доставлен в комнату для допросов в апреле 1982 года. Но, ссылаясь, при активном содействии СРП и правительства США, на недавно принятый «Закон о защите личностей разведчиков», Зборовский смог избежать ответов на вопросы.
Тем не менее доказательства, собранные Гельфандом в течение 90 дней раскрытия, представленные в кратком заключении, поданном 28 июня 1982 года как возражение против окончательного ходатайства СРП об отклонении иска, подтвердили его утверждения о государственном контроле над СРП. Допросы членов СРП, включая лиц, которые были лидерами партии во время убийства Троцкого, окончательно установили, что встречи Хансена с ГПУ и с ФБР не были известны партии или санкционированы ею. Алиби Хансена состояли из лжи. Аналогичным образом заявления Барнса и других лидеров СРП начала 1989-х годов о том, что на вопросы Гельфанда был дан ответ, были не менее ложными.
Вступительный абзац возражения против отклонения иска гласил:
Существенные доказательства, полученные в ходе девяноста дней интенсивного раскрытия, твердо поддерживают утверждение Алана Гельфанда о том, что руководство Социалистической рабочей партии действовало с целью сохранения своей тайной связи с правительством Соединенных Штатов, когда он был бесцеремонно исключен из СРП в 1979 году. Его настойчивые вопросы о проникновении правительства в Партию создали кризис в рядах агентов внутри ее руководства и вынудили их действовать образом, фундаментально несовместимым с их позой стойких защитников партийного устава и лояльных приверженцев социалистической традиции.
В кратком заключении далее утверждалось:
Агенты могут, возможно, довольно успешно скрывать свое вероломство в течение длительных периодов времени, но, неизбежно, когда они чувствуют прямую угрозу своей роли как агентов, они сбрасывают маску. Таким образом, это дело зависит от тщательного изучения действий ответчиков. Их поведение следует интерпретировать не как поведение типичных личностей, а в свете того, что ответчики изображают себя как самых верных сторонников и последователей в высшей степени принципиальной политики Льва Троцкого. Законное руководство не имело бы никаких трудностей, столкнувшись с вопросами истца, — в соответствии с уставом СРП и гордыми традициями, которые она якобы представляет. На вопросы были бы даны прямые и максимально полные ответы. Вместо этого настойчивые, но уместные вопросы истца по поводу обстоятельств, касающихся безопасности партии, создали кризис среди агентов и вынудили их показать свои карты.
12 июля 1982 года судья Пфельцер — хотя и будучи явно разозленной и ошеломленной масштабом и интенсивностью использования Гельфандом периода раскрытия доказательств, — отклонила ходатайство СРП об отклонении иска и назначила дело к рассмотрению судом.
В течение следующих нескольких месяцев, между отказом в отклонении иска и судом в марте 1983 года, Гельфанд и его адвокаты продолжали борьбу за получение документов, относящихся к связям Джозефа Хансена с ГПУ и истинной роли личного секретаря Кэннона, Сильвии Каллен, также известной как Колдуэлл и Франклин.
За несколько недель до начала суда Гельфанд подал петицию в федеральный суд Нью-Йорка с просьбой разрешить досрочное, за десятилетия до обычного 75-летнего срока, рассекречивание показаний Каллен перед федеральными судами присяжных в 1954 и 1958 годах. В ответ на петицию Гельфанда нью-йоркский суд распорядился направить стенограммы Пфельцер для решения об их публичном рассекречивании.
Суд начался 2 марта 1983 года и длился одну неделю. На фоне продолжения суда, когда свидетельства начали явно дискредитировать нарратив ответчиков из СРП, Пфельцер вызвала адвокатов в свою комнату для обсуждения. Она представила им такую интерпретацию «перевеса доказательств» — уровня доказательств, необходимого для победы в гражданском судебном процессе, — которая абсолютно не имела опоры в законе. Обычно перевес доказательств означает, что сторона, чья версия событий более соответствует фактам, побеждает в суде. При взвешивании доказательств, арбитр фактов — в данном случае судья — должен определить направление «наклона весов», в сторону истца или ответчика.
Однако Пфельцер заявила, что Гельфанд не может победить просто потому, что его объяснение решения лидеров СРП исключить его более соответствует фактам, чем линия ответчиков. Вместо этого, до тех пор, пока СРП способна представить хоть какое-нибудь объяснение своих действий, каким бы абсурдным и неподкрепленным фактами оно ни было, Гельфанд не может заявлять о «перевесе». В экстраординарном заявлении Пфельцер сказала Гельфанду и его адвокатам: «Вы не можете выиграть по перевесу доказательств, основываясь только на том факте, что обвинения были правдой».
В течение недельного суда адвокаты Гельфанда неоднократно просили Пфельцер рассекретить стенограммы суда присяжных с показаниями Сильвии Каллен. Судья не отреагировала на эту просьбу. Но в последний день суда Джек Барнс произнес несдержанную похвалу Сильвии Колдуэлл, настаивая на том, что не существует никаких оснований подозревать, что она была внедренным агентом ГПУ в СРП. Он заявил:
Все ее поведение не только когда она была в движении, но и все, что произошло с тех пор, как она ушла, указывает на то, что она именно та, кем была: лояльным, трудолюбивым и образцовым членом нашего движения.
На вопрос адвоката Гельфанда, остается ли это его мнением, Барнс стал еще более категоричным.
Ну, мое мнение сегодня таково, что она одна из моих героев, после всей той травли и того, через что она прошла за последние пару лет.
Позже в тот же день, после того как все свидетели завершили свои показания, судья Пфельцер, наконец, рассекретила стенограммы 1954 и 1958 годов. В своих показаниях под присягой Сильвия Каллен свидетельствовала, что она работала агентом ГПУ внутри СРП.
Было еще одно важнейшее доказательство, обнародованное на суде. Это было письмо, написанное Хансену давним членом СРП и близким другом, в котором сообщалось, что Хансен был идентифицирован как агент ГПУ.
Судья Пфельцер, после задержки в несколько лет, в конечном итоге вынесла решение против Гельфанда. Ее решение являлось молчаливым признанием того, что ее ведение суда диктовалось вопросами национальной безопасности, связанными с защитой государственных агентов. Кроме того, Пфельцер, чтобы не дискредитировать себя еще больше, не согласилась с требованием СРП, чтобы Гельфанд оплатил судебные издержки или любую другую форму денежной компенсации.
Почти шесть лет прошло с того времени, когда Алан Гельфанд впервые поднял свои вопросы в 1977 году, и до завершения суда в марте 1983 года. Дополнительные шесть лет прошли, пока СРП, наконец, не прекратила свои попытки в мае 1989 года добиться присуждения денежной компенсации против Гельфанда. Длительный и изнурительный процесс подверг Алана огромному давлению. Более того, дело разворачивалось, пока он работал на полную ставку государственным защитником в Лос-Анджелесе, представляя подсудимых в крайне трудных делах.
Нет сомнений, что физическое, интеллектуальное и эмоциональное напряжение, порожденное комбинацией профессиональных и политических задач, способствовало проблемам со здоровьем, с которыми Алан столкнулся весной 1986 года. У него была диагностирована неходжкинская лимфома. Алан прошел интенсивную лучевую терапию в Медицинском центре Стэнфордского университета. Раковые клетки были уничтожены. Но несмотря на меры предосторожности, принятые радиологами, Алан страдал от рецидивов побочных эффектов, вызванных лечением. Однако он продолжал свою профессиональную работу с неутомимой отдачей и энергией.
Все еще оправляясь от последствий облучения, Алану пришлось столкнуться с отречением от результатов расследования Безопасность и Четвертого Интернационал и «дела Гельфанда» со стороны британской Рабочей революционной партии (РРП — Workers Revolutionary Party) после ее раскола с Международным Комитетом в феврале 1986 года. В «Открытом письме» Клиффу Слотеру, лидеру РРП, от 22 февраля 1987 года, Алан напомнил Слотеру, что тот
в полном объеме знаком с Безопасностью и Четвертым Интернационалом; публикации РРП и МКЧИ показывают, что вы были глубоко вовлечены в это расследование с самого начала. Именно ваша широта знаний и понимания фундаментальных вопросов безопасности привели к тому, что вы, с вашего разрешения, были включены в мой список свидетелей, поданный в федеральный суд Лос-Анджелеса, как эксперт, чтобы свидетельствовать о политических и исторических последствиях доказательств, которые я собрал.
Гельфанд продолжал:
Но теперь вы, не объясняя ничего политически или фактически и не консультируясь со мной о вашем новом мнении по делу, заняли почти дословно линию пронизанной агентами СРП. Я не могу понять, почему, если у лидеров РРП были сомнения по делу, вы никогда не пытались связаться со мной. В конце концов, я посвятил годы своей жизни этому расследованию, подвергаясь серьезным личным рискам…
После того как я поставил на карту свою жизнь и политическую репутацию, чтобы раскрыть факты об убийстве Троцкого и проникновении в ряды Четвертого Интернационала агентов империализма и сталинизма, защищая то, что вы и другие в РРП писали на протяжении многих лет по вопросу расследования, я обнаруживаю, что меня ударили в спину те, с кем я близко сотрудничал, чтобы установить историческую правду.
Я поднимаю это не как личный вопрос или чтобы как-то пожаловаться. Я абсолютно ни о чем не сожалею. Даже если бы я был способен предвидеть раскол внутри РРП и вашу собственную эволюцию, это не удержало бы меня от начала борьбы внутри СРП и, после моего исключения, осуществления моих демократических прав в интересах рабочего движения, чтобы разоблачить опасный заговор. Но есть важный классовый вопрос, поднятый вашим бездушным предательством политического доверия. Какой рабочий в своем уме мог бы когда-либо доверять организации, лидеры которой меняют свои позиции на лету и готовы ударить в спину в интересах конъюнктурной фракционной выгоды?
Слотер, который находился в процессе разрыва всех политических и интеллектуальных связей с троцкизмом, марксизмом и революционным социализмом, так и не ответил на письмо Алана.
После его смерти обзор вовлеченности Алана в социалистическую политику неизбежно требует делать наибольший акцент на его ключевой роли в деле, носящем его имя. Однако необходимо подчеркнуть, что его вклад в борьбу за социализм не закончился «делом Гельфанда». На протяжении почти четырех остававшихся десятилетий его жизни Алан неутомимо боролся за построение троцкистского движения. Хотя его ежедневная политическая деятельность была сосредоточена в Лос-Анджелесе, где он продолжал заниматься юридической практикой, замечательные объективность и рассудок Алана были интеллектуальным ресурсом неоценимой важности для Партии Социалистического Равенства. Алан был избран последним национальным съездом ПСР для работы в ее контрольной комиссии, которая отвечает за проведение внутренних партийных расследований.
Он был энергичным автором Мирового Социалистического Веб Сайта, для которого Алан написал более 100 статей. Под псевдонимом Алан Гилман (Alan Gilman) он писал на широкий круг тем, в особенности по вопросам, связанным со спортом, и его знания в этой области были поистине энциклопедическими.
Предпоследняя статья, написанная Аланом и датированная 9 мая, была озаглавлена: «Трамп предлагает вновь открыть Алькатрас и американский Гуантанамо». Алан осудил план как «отталкивающий и разоблачающий».
Это послужило бы «нормализации» строительства таких тюрем, подобных концентрационным лагерям, по всей стране. И это демонстрация фундаментальной садистской озабоченности жесточайшими репрессиями как средства решения кризиса американского капитализма, разделяемой не только Трампом, но и всем правящим классом.
В своей политической и профессиональной юридической деятельности Алан проявлял высочайшую объективность и аналитические навыки. Но его внушительные интеллектуальные силы преломлялись сквозь глубоко гуманную личность. Будучи государственным защитником, Алан страстно боролся за оправдание всех тех, кого обвиняли неправомерно. Однако он был не менее привержен защите демократические прав тех подсудимых, которые сталкивались с подавляющим массивом изобличающих фактов. Алан сохранял глубоко отношение эмпатии к ним, рассматривая их не как «монстров», а как жертв враждебного и репрессивного общества, вовлеченных в социальную трагедию.
На более поздних этапах своей долгой профессиональной карьеры Алан был назначен представлять подсудимых по делам о смертной казни. Во всех этих случаях обвиняемые страдали от серьезных психологических расстройств. Преступления, в которых их обвиняли, были действительно ужасными. Но Алан был возмущен тем, что штат Калифорния отвечал на иррациональный акт психически больного человека, добиваясь смертной казни. Алан неуклонно боролся, чтобы спасти жизни подсудимых, и он гордился тем, что добивался победы против кровожадных окружных прокуроров в каждом деле, которое ему поручали.
Посреди всей этой напряженной политической и юридической работы Алан вел полноценную личную жизнь. Его спутница жизни в течение 37 лет, Розанна, привнесла огромное счастье в жизнь Алана. Розанна, которую с ПСР познакомил Алан, уже на основе своего собственного опыта и убеждений стала членом партии.
Последний год жизни Алана был отмечен рецидивами болезни и физической болью. Несмотря на это, он сохранял оптимистический взгляд на жизнь. Он был убежден, что дело, которому он посвятил свою жизнь, будет продолжено и победит. Алан участвовал в Международной летней школе Партии Социалистического Равенства в 2025 году, которая была посвящена расследованию Безопасность и Четвертый Интернационал.
15 июля, за две недели до открытия школы, я написал Алану:
Я знаю, что ты с большим интересом следишь за подготовкой партии к международной летней школе, которая будет посвящена интенсивному обзору Безопасности и Четвертого интернационала. Несколько сессий школы будут посвящены детальному рассмотрению судебного дела, носящего твое имя. «Дело Гельфанда» сделало возможным подтверждение и обоснование расследования Международного Комитета и разоблачения заговора, который привел к убийству Троцкого и совместному сталинистско-империалистическому нападению на Четвертый Интернационал. Ведение этого исторически беспрецедентного дела, во враждебной среде федерального окружного суда, было бы невозможным без твоего мужества, решительности и неутомимой приверженности исторической правде.
Почти 50 лет прошло с тех пор, как ты впервые столкнулся в противостоянии с руководством Социалистической рабочей партии по судьбоносным вопросам, которые бросили вызов ее отказу ответить на доказательства связей Хансена с ГПУ и ФБР. Течение времени подтвердило долгосрочное значение твоих действий. Почти все кадры из студенческой среды, которые будут присутствовать на Международной летней школе, родились спустя годы и даже одно или два десятилетия после суда по делу Гельфанда в марте 1983 года. Изучение борьбы, в которой ты сыграл такую ключевую роль, является и будет продолжать оставаться источником критически важных знаний и вдохновения для нового поднимающегося поколения революционных рабочих и молодежи.
Алан, ты прожил жизнь великого и непреходящего значения. Ты имеешь полное право смотреть на свою жизнь и достижения с удовлетворением.
Со своей стороны, Алан, я горжусь тем, что был так много лет твоим другом и товарищем.
Всего за несколько недель до своей смерти Алан написал Джозефу Кишору, национальному секретарю ПСР:
Политически это очень интенсивный и захватывающий период. Мое единственное сожаление в том, что мне, возможно, придется покинуть этот мир накануне величайшего достижения человечества, мировой социалистической революции, но меня утешает то, что ты и многие другие будете выполнять эту задачу.
В своих последних словах товарищу и близкому другу Алан сказал: «Трудно сказать прощай. Но у меня радость в сердце и улыбка на лице, и уверенность в [нашем] движении и в моих товарищах».
Алан Гельфанд никогда не будет забыт. Его место в истории Четвертого Интернационала и в сердцах его товарищей обеспечено навсегда.