«Дезинформация стала целенаправленным инструментом для нападения и дискредитации ученых и работников здравоохранения в политических целях».
— The Lancet [британский рецензируемый медицинский журнал], 18 января 2025 г.
18 апреля 2025 года вторая администрация Трампа превратила конспирологическую теорию об утечке коронавируса из Уханьской лаборатории в официальную государственную политику. Речь идет про политически сфабрикованное утверждение, согласно которому COVID-19 возник в результате случайной утечки из китайского Уханьского института вирусологии (WIV).
Дональд Трамп использовал эту теорию в качестве политического оружия пятью годами ранее, в самом начале пандемии, но с тех пор она получила поддержку обеих партий американского истеблишмента, а демократы во главе с Джо Байденом способствовали ее распространению. Эта «теория» имеет целью разжигание антикитайской истерии и подготавливает почву для войны, о чем свидетельствует предупреждение министра обороны США Пита Хегсета на саммите «Диалог Шангри-Ла» о том, что Китай якобы стремится «стать гегемонистской державой в Азии».
Фильм Кристиана Фрая Обвинение (Blame), премьера которого состоялась 4 апреля 2025 года на 56-м кинофестивале Visions du Réel («Видения реальности») в Ньоне, Швейцария, стал важным опровержением. Документальный фильм рассказывает об этих теориях заговора, разоблачая их разрушительные последствия: прекращение финансирования научных исследований, массовые увольнения и публичную травлю ученых. Обвинение — это одновременно и защита науки, и жесткое обвинение против власть предержащих в их политических нападках на общественное здравоохранение.
Фрай рассказывает о теории утечки коронавируса из лаборатории с точностью, эмоциональной глубиной и тщательно выстроенным контрнарративом. В его основе лежат истории трех ученых: Линфа Вана, Ши Чжэнли и Питера Дашака, — многолетнее сотрудничество которых в области обнаружения вирусов и предотвращения пандемий сделало мишенью поиска политических козлов отпущения и геополитического маневрирования.
Создание Обвинения требовало не только журналистской строгости, — оно требовало мужества. Съемки начались всего через несколько недель после первой вспышки коронавируса в Ухане, в политически напряженной обстановке. Фрай получил непосредственный доступ к своим действующим лицам и построил повествование не только на том, что произошло, но и на том, почему это важно. Он проводит прямую грань между конспирологией по поводу утечки вируса из лаборатории и другими политически мотивированными кампаниями по дезинформации, утверждая, что все они основаны на одной и той же схеме: отказе от исследования сложности научных проблем в пользу раздачи обвинений. Правда становится врагом.
«Сложность проигрывает конспирологии», — пишет Фрай. Но Обвинение не признает этого поражения. Вместо этого Фрай тщательно реконструирует факты, сохраняя эмоциональную составляющую. Используя архивные материалы, полевые исследования и глубоко личные интервью, эта работа служит одновременно микроскопом и зеркалом: она исследует корни зоонозных пандемий, в то же время показывая официальную культуру, все более враждебную научным исследованиям.
Фильм, состоящий из четырех глав: «Эпоха пандемий», «Проклятие Кассандры», «Безмолвная лаборатория» и «Игра в обвинение», — превращается из научной хроники в показательное дело. Фильм начинается со спуска беспилотника в огромную пещеру, где гнездится неисчислимое множество летучих мышей, — метафорическое и буквальное погружение в истоки пандемических угроз. Здесь мы встречаем Линфа, Ши и Дашака не как противоречивых личностей, а как ученых, чья работа по изучению зоонозного распространения помогла идентифицировать летучих мышей в качестве резервуаров для множества коронавирусов. Они предупреждали о глобальной уязвимости систем здравоохранения, но мир, по большей части, проигнорировал их.
Затем мы переносимся в 31 декабря 2019 года. В Ухане появился новый вирус. Ши мчится в свою лабораторию, идентифицирует последовательность RaTG13 и публикует результаты в течение нескольких недель. Фрай изображает этот первый, хаотичный, период, отражая давление и срочность, связанные с принятием мер на раннем этапе. Но ее открытие — цифровая последовательность, не связанная с SARS-CoV-2, — становится поводом для обвинений. То, что предполагалось как научный вклад, превратилось в повод для подозрений.
Сдвиг очевиден. Визуальная фрагментация отражает социальный беспорядок: карантин в Китае, смерть доктора Ли Вэньляна, первым сообщившем о пандемии, закрытие рынка диких животных Хуанань. В этой атмосфере страха и неопределенности конспирологи, такие как фашистский активист Стив Бэннон, используют заявления доктора Янь Лимэн, вирусолога из Гонконга, для продвижения антикитайской программы. Когда администрация Трампа сокращает финансирование Национальных институтов здравоохранения (NIH), фильм демонстрирует поворотный момент: наука больше не является исследованием; она стала политизированной областью.
Фрай сопротивляется желанию опровергнуть ложные утверждения одними логическими выводами. Вместо этого он выстраивает судебно-медицинскую хронологию, используя первичные источники: внутренние отчеты, рецензируемые исследования, сообщения ВОЗ. Отправка миссии ВОЗ Phase One («Первая фаза») в Ухань становится критическим моментом. Дашак, член команды, рассказывает о посещении рынка, где продавались дикие животные. В фильме свидетельские показания чередуются с кадрами с рынка, — грязными прилавками для разделки мяса и клетками для животных. Это уже не предположение о месте первого появления вируса, а визуальная документация.
В фильме высоко ценится работа вирусологов-эволюционистов и известных исследователей Майкла Уороби и Кристиана Андерсена, которые использовали данные о местоположении образцов вируса, собранные в ходе первого этапа расследования ВОЗ, чтобы определить юго-западный угол рынка, где содержались енотовидные собаки, в качестве главного вероятного источника вспышки. Их исследования предлагаются не как окончательный вердикт, а как пример научного процесса. Фрай настаивает на том, что наука — это не рассказывание историй. Это структурирование, пересмотр и накопление доказательств. Научный процесс пытается приблизиться к объективной истине с каждым новым циклом изучения. И именно на рынке Хуанань мы находим доказательства происхождения пандемии.
Эмоционального и тематического апогея фильм достигает в главе «Безмолвная лаборатория». Фрай переносит нас в тропические леса Таиланда, где пещеры летучих мышей изобилуют жизнью. К Дашаку присоединяются блогер Филипп Марколин, чья недавняя книга Лихорадка лабораторной утечки (Lab Leak Fever), опубликованная в Германии, исследует как научные аспекты, так и теории заговоров, связанные с пандемией, а также журналистка Джейн Цю, независимый исследователь, известная своими глубокими репортажами и единственная журналистка, которая дважды брала интервью у Ши Чжэнли. Вместе они следят за полевыми исследователями, которые собирают гуано и образцы тканей летучих мышей, напоминая зрителям, что исследование пандемии — это не абстрактный процесс, а физический, кропотливый и часто опасный. «Плохих летучих мышей не бывает, — говорит рассказчик. — Природа не знает таких терминов».
В этом разделе Фрай также обращает внимание на последствия конспирологических построений. «Как мы до этого дошли?» Дашак описывает, как получал угрозы убийством и нуждался в защите полиции. Его разочарование и тоска очевидны. Цю, разрывающаяся между симпатией к Ши и разочарованием в публичной персоне Дашака, критикует его «поляризующее» поведение, предполагая, что это могло только усилить нападки. Кроме того, она опасается, что фильм будет воспринят как еще один пропагандистский ролик. Марколин призывает к размышлениям и объективности. Это сцены не согласия, а противоречий. Это редкий момент искреннего несогласия между союзниками, и Фрай запечатлевает это без редакторской правки, доверяя зрителю возможность уловить нюансы.
Наиболее убедительным является то, что в ходе сеанса видеосвязи Ши, которая не может покинуть Китай, говорит с тихой болью: «В моей лаборатории не было сделано ничего зловещего, безответственного или секретного. Главный принцип не должен звучать так: “Виновен, пока не доказана невиновность”». Ее голос дрожит. Это не уклонение от ответа, это разбитое сердце. Затем Фрай, защищая Ши, возвращается к шахте Моцзян [которую конспирологи указали как место происхождения вируса, который оттуда попал в WIV] и RaTG13 — предполагаемому «неопровержимому доказательству» утечки. Он поясняет, что это была цифровая последовательность, слишком генетически далекая, чтобы иметь отношение к делу. «Цифровая последовательность не может ускользнуть из лаборатории и [привести заражению]», — говорит диктор. Этой простой фразой он опровергает многолетнюю мусорную кучу конспирологов и делает визуально ощутимым ущерб, причиняемый их активностью.
Заключительная глава, «Игра в обвинение», переносит действие в Вашингтон, округ Колумбия, где Дашак готовится к даче показаний перед Конгрессом. Обстановка стерильная, тон театральный. Фрай сопровождает эти слушания с закадровым голосом обозревателя LA Times Майкла Хилтзика: «Клоунада... Позерство, забрызганное слюной конгрессменов, которые понятия не имели, о чем говорят». Это было бы забавно, если бы не было так опасно. Более двух лет «охоты на ведьм» против ученых и продвижения теории об утечке из лаборатории — несмотря на отсутствие хоть одного конкретного доказательства, — были делом рук не только республиканцев. Демократы, отнюдь не сопротивляясь, шли «в ногу со временем», придавая двухпартийную легитимность кампании, которая подорвала общественное доверие к науке и подвергла опасности тех, кто ею занимается.
Камера Фрая здесь не дрогнула. Он запечатлел не только ярость, которую вызвали эти шуты-законодатели, но и усталость на лице Дашака, — последствия того, что его превратили в символ. Нападки носят личный характер, но их последствия носят характер структурный. Если ученых можно привлечь к даче показаний перед Конгрессом на основе дезинформации, то что будет с наукой? Какой тип науки останется в итоге? Изображение поздравительного рукопожатия торжествующего фашиста Трампа и фанатика-антиваксера Роберта Кеннеди-младшего дает на это однозначный ответ.
На обратном пути в Нью-Йорк Дашак едет один. Снова слышен голос Ши, которая сравнивает это зрелище с показательными процессами в рамках китайской «культурной революции». «Разве не ученые должны решать, какая наука будет финансироваться?», — спрашивает она. «Это антикитайская геополитика», — отвечает Дашак. Тишина. Финал.
К концу фильма EcoHealth Alliance, организация по исследованию пандемийных угроз, которую возглавлял Дашак, разваливается. Их финансирование прекращается. Надвигаются судебные иски. Дашак снова предупреждает: в дикой природе существует, по оценкам, около 800 000 неизвестных вирусов, которые могут представлять опасность для людей. Сообщение пугает: сами системы, предназначенные для предотвращения следующей пандемии, демонтируются не из-за сбоя в их работе, а из-за того, что они политически неудобны.
Обвинение — это не просто документальный фильм. Это репортаж с места событий. Конкретное исследование. Моральное возмездие. Фрай не предлагает ни мелодрамы, ни простых злодеев. Его герои — не святые или мученики, а ученые-профессионалы, стремящиеся понять и защитить жизнь людей. Но политический водоворот, связанный с теорией утечки из лаборатории, принес им беду. Ши Чжэнли остается в Китае, ее репутация запятнана подозрениями. Питер Дашак сталкивается с угрозами своей безопасности, финансовым крахом и прекращением работы всей своей жизни. Помимо них бесчисленное множество ученых подвергают теперь сомнению каждое исследовательское предложение, преследуемые страхом, что их работа может быть представлена в ложном свете, их мотивы могут быть поставлены под сомнение, а их карьера перевернута с ног на голову. Ущерб наносится не только лично им, но и самим основам научного исследования.
Большим достижением Фрая является то, что он восстанавливает сложность, не теряя при этом ясности. Каждый кадр, каждая цитата, каждая научная деталь сводятся к одной-единственной мысли: наибольшей угрозой общественному здравоохранению может быть не вирус, а системы, искажающие правду в политических целях. В конце концов, становится ясно одно. Скандал разгорелся не в китайской лаборатории. Дело в высших эшелонах власти, где невежество используется в качестве оружия, а наука подавляется. Обвинение — это не просто защита ученых; это защита самой идеи о том, что истина все еще имеет значение.
Как один из немногих фильмов, который выступил с критикой политического заговора, это замечательное достижение, заслуживающее широкого распространения. В настоящее время фильм гастролирует по фестивальной сети, и ожидается, что он выйдет в широкий прокат осенью 2025 года.