Mario Kessler (ed.), Leo Trotzki oder: Sozialismus gegen Antisemitismus [Лев Троцкий или: Социализм против антисемитизма], Berlin: Dietz Verlag, 2022

Mario Kessler, Sozialisten gegen Antisemitismus. Zur Judenfeindschaft und ihrer Bekämpfung (1844–1939) [Социалисты против антисемитизма. О юдофобии и борьбе с ней (1844–1939)], Hamburg: VSAVerlag, 2022.

Если не указано иное, все номера страниц относятся к этим двум работам.

Уже более 20 месяцев фашистское сионистское правительство Биньямина Нетаньяху в Израиле при полной поддержке империалистических держав подвергает палестинский народ варварскому насилию, сопоставимому с нацистской резней европейского еврейства во время Второй мировой войны. Разворачивающаяся катастрофа и роль Израиля как бешеного пса на службе мирового империализма на Ближнем Востоке поднимают фундаментальные вопросы исторической перспективы: как можно бороться с сионизмом?

Это требует прежде всего исторического понимания возникновения сионизма и его идеологии. Две недавние книги немецкого историка Марио Кесслера предоставляют важный исторический и теоретический материал по поводу борьбы марксистского движения против антисемитизма и сионизма. В 2022 году он опубликовал сборник работ Льва Троцкого об антисемитизме — самый полный в своем роде на любом языке, — а также монографию, посвященную борьбе социалистического движения против антисемитизма. Этот том также включает значительную подборку статей марксистов о борьбе с антисемитизмом.

Кесслер — старший научный сотрудник Центра современной истории в Потсдаме и эксперт по истории европейского еврейства и рабочего движения. Он принципиальный защитник исторической правды. В 2011 году он подписал открытое письмо 14 европейских историков, выступивших против публикации халтурной работы Роберта Сервиса о Льве Троцком, которая была полна ошибок, фальсификаций и антисемитских намёков.

Кесслер с самого начала объясняет, что его мотивацией для написания обоих томов стала кампания по приравниванию антисионизма к антисемитизму, — предшественница нынешнего наступления на демократические права под ложным лозунгом борьбы с «антисемитизмом». Особенно в Великобритании и Германии эта кампания с самого начала была направлена против левой оппозиции сионизму, стремясь криминализировать сопротивление войне, капитализму и империализму в более широком смысле. Во время студенческих протестов против геноцида в Газе с октября 2023 года эта ложь использовалась для оправдания полицейских репрессий против протестующих в США и других странах.

Кесслер пишет с позиции левого сиониста, который выступает против жестокого угнетения палестинского народа, но считает создание государства Израиль неизбежным результатом катастроф XX века. Хотя он уважает борьбу марксистского движения, и особенно Льва Троцкого, против антисемитизма и сионизма, он считает, что эта борьба была основана на нереалистичной «утопии социализма» и упразднении системы национальных государств. Эта позиция искажает его анализ в ключевых аспектах и служит основой для антиисторической критики марксистского подхода к тому, что исторически было одной из самых сложных проблем в развитии социалистической революции.

Карл Маркс и эмансипация евреев в эпоху буржуазно-демократических революций

В своем изложении возникновения современного антисемитизма Кесслер подчеркивает провал революций 1848/49 годов. Он отмечает, что самые значительные погромы XIX века произошли накануне этих революций, и что большинство еврейского населения в Германии было на стороне буржуазно-демократической революции. Это укрепило связь между «евреями» и «революцией» в сознании реакционеров. Более того, Кесслер отмечает: «Тот факт, что многие евреи оставались верны духу революции, в то время как немецкая буржуазия все больше отворачивалась от нее, способствовал развитию и усилению антиеврейских предрассудков в буржуазном общественном мнении» (Sozialisten gegen Antisemitismus, с. 26).

Кесслер дает представление о росте антисемитизма в Центральной Европе. Однако фундаментальная связь между эмансипацией еврейского народа и развитием социальной революции остается у него недоработанной. Он почти не обсуждает влияние Французской революции 1789 года, которая привела к политической эмансипации значительной части евреев Западной Европы. Эта связь между социальной революцией, демократией и эмансипацией евреев уже в первой половине XIX века подпитывала зарождающийся политический антисемитизм реакционных сил по всей Европе, особенно в царской империи (См.: Антисемитизм и русская революция: Часть первая).

Этот недостаток также влияет на обсуждение им подхода Карла Маркса к еврейскому вопросу. В своем комментарии относительно немногочисленных работ Маркса по этой теме Марио Кесслер делает большой акцент на замечаниях Маркса о еврейском происхождении некоторых его оппонентов, таких как Фердинанд Лассаль. Фокусируясь на этом, Кесслер игнорирует фундаментальные политические разногласия, которые Маркс имел с Лассалем, ориентацию которого на апеллирование к прусскому государству и немецкому национализму Маркс и Энгельс отвергали в качестве составной части своей борьбы за последовательную революционную интернациональную ориентацию немецкого рабочего движения.

Многие из этих пассажей в первых главах читаются как политическая уступка тем, кто утверждает, что истоки предполагаемого «левого антисемитизма» восходят к некоторым работам самого Маркса. На самом деле, это старая фальсификация (См. также: An exchange of letters on Marx and antisemitism).

Но хотя некоторые замечания Маркса в частной переписке могут сегодня выглядеть некорректно, их можно объяснить исторически. Подобные замечания можно найти в работах практически всех современников Маркса, многие из которых, как и он, были евреями и яростными противниками антисемитизма. Навязывать наше современное понимание этого вопроса и наше использование языка, сформированное подъемом современного антисемитизма, фашизма и Холокоста, а также более чем сотней лет исследований по данной теме, Марксу и его современникам, — совершенно антиисторично и затемняет понимание проблем, с которыми они, по сути, боролись.

В значимом эссе 1977 года Хэл Дрейпер подчеркивал, что объективное социальное положение евреев легло в основу стереотипа «экономического еврея», с которым Кесслер спорит. Законодательство сначала в Средние века, а затем на ранних этапах развития капитализма ограничивало большую часть еврейского населения в Европе экономической ролью ростовщиков, торговцев и других форм посредников. Рассмотрение «еврейского вопроса» с этой социально-экономической точки зрения было отличительной чертой политических левых в их борьбе за политическую и социальную эмансипацию евреев. Как отмечал Дрейпер, «консервативные правые обычно выражали неприязнь к еврейству в религиозных и расистских терминах; левоцентристские силы направляли внимание на экономическую роль еврейства, экономических евреев» [1].

Критика Кесслером эссе Маркса 1843 года К еврейскому вопросу страдает тем же антиисторическим подходом. Маркс написал это эссе в то время, когда почти ничего не было известно об истории еврейского народа, и он сам еще не полностью разработал свой метод исторического материализма. Он рассматривает появление евреев как торговцев и купцов в Европе именно с той точки зрения, которую Хэл Дрейпер определил как характерную для левых до 1848 года: «Реальная проблема того времени не имела ничего общего с использованием языка об иудаизме, основанного на повсеместно принятом стереотипе экономического еврея. Настоящий еврейский вопрос был: за или против политической эмансипации евреев? За или против равных прав для евреев? Это и был еврейский вопрос, который обсуждал Маркс, а не тот, который доминировал в умах больного общества столетием позже» [2].

И по этому центральному вопросу позиция Маркса была правильной и последовательно революционной. Выступая в оппозиции к идеалисту-младогегельянцу Бруно Бауэру, который выступал против эмансипации евреев как «эгоистического» требования еврейского населения и рассматривал ее как вопрос свободы религии, Маркс настаивал на том, что эмансипация евреев — это политический и демократический вопрос, неразрывно связанный с развитием социальной революции и эмансипацией общества в целом. Более того, уже на этом относительно раннем этапе своего развития Маркс настаивал на классовом подходе к этому вопросу. Еще раз процитируем Дрейпера, который говорит, что эссе Маркса

было вкладом в горячую кампанию в пользу политической эмансипации евреев — но не с точки зрения «христианских и еврейских крупных купцов, фабрикантов, банкиров и директоров страховых компаний, которые составляли петиции». Маркс, наоборот, показывал, как связать эту текущую битву с будущей классовой борьбой против этих самых господ. Его целью была поддержка политической эмансипации сегодня, чтобы сделать возможной социальную эмансипацию завтра. Отсюда его слова: «Социальная эмансипация еврея — это эмансипация общества от иудаизма» [3].

Провалившиеся революции 1848 года показали, что буржуазия в Германии неспособна реализовать задачи демократической революции, что побудило Карла Маркса провозгласить необходимость «перманентной революции» (die Revolution in Permanenz) и политически независимых действий рабочего класса. По историческим причинам Маркс никогда не прорабатывал последствия этого анализа для судьбы еврейского и других угнетенных народов. Но его фундаментальная ориентация на социальную революцию и рабочий класс как решающий рычаг для эмансипации евреев и всех других нерешенных проблем буржуазно-демократической революции была подтверждена в борьбе социалистического движения в первые десятилетия XX века.

Отделяя рассмотрение «еврейского вопроса» от этой более широкой проблемы стратегического развития социальной революции, Кесслер приходит к выводу, что главной слабостью раннего марксистского движения было то, что оно не предусматривало «долгой истории» еврейского народа. Кесслер испытывает большую симпатию к Мозесу Гессу, одному из предшественников сионизма, которого он пытается реабилитировать в качестве пионера «еврейской эмансипации». Бывший соратник Карла Маркса до революции 1848 года, Гесс в 1862 году написал книгу Рим и Иерусалим: исследование еврейского национализма (Rom und Jerusalem, die letzte Nationalitatsfrage), предвосхитив некоторые ключевые аргументы более поздней книги Теодора Герцля Еврейское государство (Der Judenstaat). Кесслер не цитирует Гесса, но явно симпатизирует его главному выводу из поражения революций 1848 года: «Вся история была историей расовых и классовых войн. Расовая война — первичный, классовая война — вторичный фактор» (О Мозесе Гессе и истоках сионизма см. тж.: Дэвид Норт, «Геноцид в Газе: Империализм катится в пропасть»).

Но это основное положение опровергается изложением самим Кесслером мощного ответа социал-демократии на все более агрессивный политический антисемитизм 1880-х и 1890-х годов. Основываясь на классовом анализе проблем современного общества, социалистическое движение в первые десятилетия XX века вело последовательную борьбу против антисемитизма, кульминацией чего стала эмансипация евреев в Советской России. Эта борьба невероятно повысила статус марксизма в глазах миллионов угнетенных по всему миру.

Социал-демократия и борьба против антисемитизма

Под критически значимым влиянием Фридриха Энгельса немецкая социал-демократия приняла четкую программную позицию против антисемитизма в своей Эрфуртской программе. Начиная в особенности с 1890 года, она уделяла большое внимание этому вопросу в своей образовательной и пропагандистской работе. По словам Кесслера:

Социал-демократы часто разгоняли антисемитские собрания. Есть сведения как минимум о 60 таких акциях за период действия антисоциалистических законов Бисмарка. В период с 1890 по 1900 год было даже 400 подобных случаев. Более того, социал-демократы интенсивно занимались борьбой с антисемитизмом в своих рядах. По словам Райнхарда Рюрупа, между 1891 и 1893 годами более 30 публичных собраний СДПГ были посвящены вопросу антисемитизма… Во время выборов партия выдвигала еврейских кандидатов, чего избегало большинство буржуазных партий и избирательных объединений, учитывавших антисемитские предрассудки среди избирателей (Sozialisten gegen Antisemitismus, с. 79).

Кесслер цитирует другого историка, который пришел к выводу, что «не было другого политического лагеря и ни одного крупного социального слоя в Германии… который бы осуждал и боролся с такой последовательностью и, относительно говоря, учитывая численность своего движения, с таким успехом против антисемитизма» (там же).

Во Франции антисемитские предрассудки были широко распространены среди мелкобуржуазных слоев и также повлияли на многих анархистских и мелкобуржуазных радикальных мыслителей, против которых полемизировал Маркс. Возможно, самым ярким примером этого был Прудон, который в 1847 году, в период жестоких антисемитских погромов, писал: «…еврей — враг человечества, эту расу нужно отправить обратно в Азию или уничтожить» (цитируется там же, с. 101). Напротив, как показывает Кесслер, Жан Жорес, ведущий лидер французской социал-демократии, сыграл достойную роль в борьбе против антисемитизма, особенно в контексте дела Дрейфуса, в рамках которого Альфред Дрейфус, французский офицер еврейского происхождения, был ложно обвинен в государственной измене.

Нигде так остро не стоял так называемый еврейский вопрос, как в Российской империи, тогда охватывавшей в своих границах самое большое еврейское население в мире. В отсутствие буржуазно-демократической революции, в отличие от Центральной и Западной Европы, еврейское население России оставалось лишенным гражданских прав и, по большей части, неассимилированным.

Большая часть еврейского населения Российской империи была ограничена проживанием в «черте оседлости», примерно соответствующей современной Украине, большей части Польши и странам Балтии. Еврейское население этого региона говорило на идише и в основном было занято в торговле и ремесленных профессиях. Когда подъем промышленного капитализма привел к пролетаризации значительной части еврейского населения, они быстро стали одной из самых активных частей рабочего движения.

Выдающаяся роль еврейских рабочих в революционном движении, в условиях поощрения средневековых антиеврейских предрассудков о стороны православной церкви, способствовала возникновению особенно агрессивной и ядовитой формы современного политического антисемитизма. Явная ассоциация евреев с революционным движением, выраженная в таких «трактатах», как Протоколы сионских мудрецов, стала идеологической основой антисемитских погромов, поощрявшихся царем и повлиявших на антисемитских и фашистских мыслителей по всей Европе.

Эта связь между антисемитизмом и контрреволюцией стала ключевой для марксистской оппозиции антисемитизму. Она разъясняется и решительно отвергается во многих статьях революционных социалистов того периода, включая Розу Люксембург, Карла Каутского, Юлиана Мархлевского (Карского) и Троцкого, которые Кесслер включил в качестве приложений к своему тому. Их статьи являются важным вкладом в понимание марксистской позиции в отношении антисемитизма и неопровержимым ответом на лживое утверждение о глубоко укоренившейся традиции «левого антисемитизма».

Ответ марксистского движения на возникновение сионизма

Подъем современного политического антисемитизма в европейской политике совпал с возникновением сионизма. Сионизм возник в качестве одного из нескольких этнонационалистических движений в Центральной и Восточной Европе в последние десятилетия XIX века. В отличие от национальных движений более раннего периода он имел отчетливо антидемократический и расовый компонент, отвергая принципы Просвещения и буржуазно-демократических революций.

В 1896 году Теодор Герцль, австрийский еврей из ассимилированной семьи высшего класса, разработал основополагающие принципы сионизма в своей работе Еврейское государство. Однако на рубеже веков сионистское движение оставалось слабым, в основном ограничиваясь привилегированными слоями еврейской буржуазии и среднего класса в Центральной Европе. В Российской империи сионистское движение получило более широкую поддержку только после кровавого поражения революции 1905 года, на которое царский режим ответил поощрением волны крупных антисемитских погромов. Результатом стала первая большая волна еврейской эмиграции в Палестину, включавшая Давида Бен-Гуриона, впоследствии первого главу сионистского государства.

Кесслер, отчасти из-за своего собственного политического сионизма, рассматривает реакцию марксистского движения на его возникновение относительно поверхностно. Тем не менее он обращает внимание на важные работы Макса Цеттербаума в журнале Neue Zeit, главном теоретическом органе немецкой социал-демократии. В эссе 1901 года под названием «Проблемы еврейского пролетарского движения» Цеттербаум предложил проницательный социологический и политический анализ истоков сионизма, который он определил как «ответ еврейской буржуазии на современный антисемитизм», рост рабочего движения и революционную эпоху в более широком смысле. Как отметил Цеттербаум, «сионисты подчеркивают как свой высший принцип солидарность и неразрывное единство всех евреев. У них нет места для классовой борьбы внутри иудаизма».

К несчастью, Кесслер не уделяет большего внимания этой проницательной статье, поскольку она помогает объяснить многие тенденции, все еще действующие сегодня внутри израильского общества и за его пределами. Цеттербаум писал:

Сионистское мировоззрение замкнуто, схематично и последовательно. Подобно тому, как антисемитизм и сионизм являются лишь двумя сторонами одного и того же развития буржуазного класса с точки зрения их происхождения и существования, так и сионистское мировоззрение представляет собой антисемитизм, переведенный на еврейские термины.

Все выступления и сочинения сионистов раскрывают их убеждение в том, что они рассматривают антисемитизм как факт, присущий «арийской» расе, укорененный в самом ее организме. Они считают, что существует антагонизм, неприязнь между евреями и неевреями, которую нельзя устранить историческими событиями. И этот «факт» радует сионистов, потому что он гарантирует им вечное отделение еврейского народа от других народов. Все, что могло бы отменить это разделение, высмеивается и поносится ими. Свобода, равенство и братство для них — пустые слова, условная ложь, слова без ценности… Между прочим, буржуазный Израиль меньше всего мог бы жаловаться на бесполезность этой борьбы; его нынешний правовой статус и деятельность — плод этой борьбы. Если сионистский Израиль провозглашает этический пессимизм и никчемность свободы и равенства для буржуазии, еврейский пролетариат не должен следовать за ним по пути самоубийства. Это борющийся, поднимающийся класс, и он добивается своих успехов благодаря своей вере в свободу и прогресс, он добивается этого благодаря братским действиям «арийского» пролетариата. Для пролетариата свобода и равенство остаются движущими, реальными живыми силами.

Если сионизм отрицает все моральные идеалы современности и отвергает все элементы человеческого братства, то он, естественно, ищет свое подтверждение во всем, что отличает евреев от других и делает их прежде всего евреями [4].

Таким образом, Цеттербаум пришел к выводу, что навязчивая сосредоточенность сионизма на религии — это отказ от основных демократических принципов буржуазной революции и идеи еврейской эмансипации и ассимиляции. Цеттербаум подчеркнул глубоко антидемократические концепции сионизма. В Еврейском государстве Теодор Герцль прямо высказывался за олигархию как идеальную форму правления, осуждал простой народ как невежественный и считал такие фундаментальные демократические права, как свобода собраний, вредными [5].

Цеттербаум затем отметил, что сионисты были, по сути, лучшими друзьями двух правительств в Европе, наиболее тесно связанных с антисемитским законодательством и милитаризмом: немецкого кайзера и русского царя. Немецкие сионисты горячо поддерживали милитаристскую программу германского империализма, за которую менее чем полвека спустя еврейский народ заплатил невероятно кровавую цену. Тем временем в Российской империи сионисты восхваляли царя, который был известным антисемитом, и чье правительство спонсировало самые кровавые погромы той эпохи, как «друга человечества», — в основном потому, что погромы способствовали еврейской эмиграции в Палестину [6].

Статья Цеттербаума демонстрирует, что марксистское движение уже в самом начале определило классовую основу и функцию сионизма. В качестве особого движения сионизм с самого начала был ориентирован не на эмансипацию еврейского народа путем социальной революции, а на укрепление классовой позиции слоя еврейской буржуазии посредством сделок с империалистическими державами. В той мере, в какой европейские империалистические правительства поощряли антиеврейское насилие в своих странах, это, по циничному расчету сионистов, должно было помочь их колониальному проекту в Палестине. История сионизма неоднократно подтверждала правильность анализа Цеттербаума: с 1930-х годов по сегодняшний день сионисты неоднократно вступали в союз с антисемитскими фашистскими силами в Европе и США в качестве главного рычага для укрепления своего империалистического проекта.

Кесслер также указывает на важный факт, что ведущие сторонники реформизма во Втором Интернационале с самого начала выступали сторонниками сионистского проекта. Их поддержка сионизма была неотъемлемой частью их ориентации на национализм, империалистические державы и более широкую капиталистическую систему. Среди сторонников сионизма был лидер реформистского крыла Эдуард Бернштейн, который поддержал сионизм как часть своей общей поддержки колониальной политики империализма. Кесслер также ссылается на замечания реформиста Людвига Квесселя, который во время Первой мировой войны прямо поддержал проект этнонационалистического еврейского государства, требуя, чтобы арабское население Палестины освободило «жизненное пространство [Lebensraum]» для «еврейской колонизации на родине еврейского народа» (Sozialisten gegen Antisemitismus, с. 139).

С некоторым беспокойством Кесслер отмечает, что, «возможно, самая резкая критика сионизма» (с. 132) принадлежит Льву Троцкому, который присутствовал на Всемирном сионистском конгрессе 1903 года в Базеле (Швейцария). В то время сионистское движение переживало глубокий кризис, что побудило Троцкого предсказать его «распад» и неминуемую гибель. В статье для газеты Ленина Искра, опубликованной 1 января 1904 года, Троцкий осудил не только сионизм, но и Еврейский рабочий Бунд, который, хотя и выступал против сионизма, придерживался особой формы еврейского культурного национализма.

К началу века Еврейский рабочий Бунд стал фракцией в российской социал-демократии. Хотя он выступал против сионизма и вместо этого пропагандировал совместную борьбу еврейских и нееврейских рабочих в черте оседлости, он продвигал особую форму культурного национализма, сосредоточенную на развитии идиша как национального языка евреев. С точки зрения их концепции развития русской революции, сторонники Бунда разделяли национальную концепцию меньшевиков: они представляли себе сначала буржуазно-демократическую революцию в Российской империи, а в далеком будущем — социалистическую революцию. Как и меньшевики, они, следовательно, выступали за союз с либеральной буржуазией.

На съезде Российской социал-демократической рабочей партии в 1903 году Бунд настаивал на своем «праве» на исключительное представительство еврейского населения черты оседлости. Их требование, которое раскололо бы партию по национально-религиозной линии, было отвергнуто Троцким, Лениным и Плехановым. Делегация Бунда в конечном итоге покинула съезд, что обеспечило Ленину большинство голосов в его конфликте с теми, кого позже будут называть меньшевиками.

Хотя Троцкий на тот момент не поддержал борьбу Ленина против меньшевистского оппортунизма во всех его проявлениях, оба были враждебны сотрудничеству с либеральной буржуазией или уступкам любым формам национализма, русского или еврейского. Троцкий, по сути, стал самым яростным критиком Бунда на съезде 1903 года. Примечательный факт, не упомянутый Кесслером, заключается в том, что несмотря на временные фундаментальные политические разногласия по другим вопросам, Троцкий и Ленин были едины в своей классовой оппозиции еврейскому национализму, — наряду с Розой Люксембург и Георгием Плехановым, который однажды метко назвал бундовцев «сионистами, которые боятся морской болезни».

В своей малоизвестной статье 1904 года Троцкий резко выступил против стремления Бунда ставить национальные соображения над классовыми. За предыдущие пять лет, отметил он, Бунд перешел к позиции, где «классовая точка зрения подчиняется национальной, партия ставится под контроль Бунда, всеобщее отдается под начало частному». Он писал:

Выход Бунда из партии является последним моментом и результатом этой пятилетней эволюции. И, в свою очередь, факт полного «официального» обособления Бунда неизбежно послужит отправным базисом дальнейшего развития Бунда в сторону национализма. Говорим: неизбежно, ибо над доброй волей руководителей Бунда тяготеет злая воля их национально-политической позиции. Как бы историческим «знамением» является тот факт, что выступление Бунда из партии совпало с моментом фатального кризиса в сионизме. Эмансипировавшись от контроля «общего» и «закономерного», Бунд настежь распахнул двери «частному». Взятый объективно, он представляет теперь организационный аппарат, как нельзя более пригодный для совлечения еврейского пролетариата с пути революционного социал-демократизма на путь революционно-демократического национализма. Конечно, в субъективном сознании вождей Бунда сохранилось еще достаточно социал-демократических «переживаний», чтобы бороться против такого совлечения. Но логика фактов сильнее, чем косность мысли [7].

Хотя прогноз Троцкого не подтвердился ходом исторических событий, его предсказание, что Бунд так или иначе капитулирует перед сионизмом, в конечном итоге подтвердилось после Второй мировой войны.

Лев Троцкий, русская революция и сталинизм

В заслугу Кесслеру следует поставить то, что он знакомит читателей с этой и другими малоизвестными или вовсе неизвестными работами Троцкого об антисемитизме и сионизме. Его вторая книга, озаглавленная Лев Троцкий об антисемитизме или социализм против антисемитизма, является наиболее полной подборкой работ Троцкого на эту тему на любом языке. Она включает несколько малоизвестных статей Троцкого, наиболее примечательной из которых является его эссе о процессе Бейлиса 1913 года. Первоначально опубликованное в 1914 году в журнале Neue Zeit, а затем переизданное в советском издании Собрания сочинений Троцкого в 1926 году, оно никогда не было полностью переведено на английский язык [8].

В 1911 году Менахем-Мендель Бейлис, еврейский приказчик на киевской фабрике, был обвинен в акте «ритуального убийства» православного мальчика, — гнусном повторении старого кровавого навета на еврейский народ. Настоящие убийцы мальчика были известны, но пользовались защитой царского «правосудия», яростно настроенного против Бейлиса. Процесс был зловещим проявлением самых отсталых и абсурдных антисемитских предрассудков, которые овладели умами царской семьи, высших государственных чиновников и их мракобесных союзников в православной церкви.

Это эссе является впечатляющим примером блестящей и пламенной марксистской публицистики Троцкого. Он довольно подробно задокументировал «дело Бейлиса [которое] вставало как организованный могущественным государственным аппаратом подлог против одного человека, слабого и беспомощного, против рабочего-еврея, т.-е. против квалифицированного воплощения бесправия». Что еще более важно, он раскрыл социальные и политические силы, участвовавшие в судебном процессе, который послужил катализатором огромной классовой и политической напряженности в Российской империи. Вскоре эта напряженность вылилась сначала в Мировую войну, а затем в революцию 1917 года. Признавая, что судебный процесс был «предзнаменованием новой эпохи глубоких революционных сотрясений», Троцкий писал:

Чудовищность преступления буравила каждый день совесть всех читающих, мыслящих или хоть узнающих о процессе из вторых и третьих рук. Тираж оппозиционных газет удвоился и утроился за этот месяц, а круг читателей и слушателей вероятно удесятерился. Многие миллионы ежедневно в течение месяца набрасывались с жадностью на газету и читали ее со сжатыми кулаками и со скрежетом зубовным. Люди политически индифферентные вскакивали с недоумением и ужасом, как вскакивают со скамейки вагона во время катастрофы. Люди, которые считают себя сознательными противниками русского политического режима, должны были каждый день заново убеждаться, что они никогда не думали, что нашей страною правят такие негодяи… Правительство раскрыло в этом деле до конца не только свою подлость, но и свою слабость… [Это проявилось] в том ясном и простом факте, что дюжина искусственно подобранных людей, которую месяц держали взаперти, которую опутывали подлогами, которую систематически одурманивали призраком еврейского засилья и терроризовали авторитетом монархии и церкви, оказалась неспособной выполнить подлое дело, которое на нее возложили, — и отпустила Бейлиса домой. Присяжные сказали: нет, не виновен. Значит при всем своем внешнем могуществе царизм предстал пред народом в результате этого процесса моральным банкротом.

Предсказание Троцкого подтвердилось менее чем через пять лет. В результате Февральской революции 1917 года царский режим был свергнут, а еврейское население бывшей Российской империи получило все гражданские права. Вскоре после этого большевики возглавили захват власти рабочим классом в ходе Октябрьской революции. В ходе последующей Гражданской войны, как отмечает Кесслер, «борьба с погромщиками была неразрывно связана с борьбой против общества, правящая идеология которого создавала благодатную почву для ненависти к евреям» (Sozialisten gegen Antisemitismus, стр. 165).

Кесслер совершенно правильно называет Гражданскую войну со стороны белых «антисемитским крестовым походом» и дает краткий обзор состояния исследований по этому вопросу, отдавая должное «последовательной» борьбе большевиков с антисемитизмом. Он также, хотя и кратко, обращается к тому факту, что этот исторический опыт привел к кардинальным изменениям в еврейской политике левого толка: влияние Октябрьской революции и борьбы большевиков с антисемитизмом спровоцировали раскол в Бунде, а также в левом крыле сионистского движения. Обе партии раскололись, и в 1919–1920 годах значительная часть членов Бунда и левого «Поалей Циона» вступила в партию большевиков.

Во время Гражданской войны контрреволюционные армии белых, а также украинские националистические силы под командованием Симона Петлюры, при поддержке империалистических держав совершили массовые погромы, убив, по оценкам, от 150 000 до 200 000 евреев. Большинство погибших были на Украине. Это была крупнейшая антиеврейская резня до Холокоста. Идеологической основой этого всплеска антиеврейского насилия был антикоммунизм и, в частности, реакционная оппозиция против интернационального и революционного марксизма. Вот почему Лев Троцкий, как никто другой связанный с программой мировой социалистической революции, стал главной мишенью всех контрреволюционных и антисемитских сил.

«В ненависти к Троцкому, — замечает Кесслер, — были объединены все антисемитские чувства, усиливающие друг друга». Этот факт, несомненно, повлиял на самого Троцкого во время революции и Гражданской войны. Он отказался от предложения Ленина занять пост председателя Совета Народных Комиссаров, опасаясь, что это еще больше усилит антисемитскую агитацию. Вероятно, это также объясняет, почему Троцкий, будучи главой Красной армии, не уделял особого внимания антисемитским погромам во время Гражданской войны.

Его статья «Погромная агитация», написанная накануне захвата власти в октябре 1917 года, станет его последней статьей на эту тему на многие годы вперед. Очевидно, что он возложил ответственность за политическое руководство этой работой на Ленина, который проводил систематическую кампанию по борьбе с антисемитизмом среди населения в целом и в Красной армии в частности. Это включало широко растиражированную речь против антисемитизма в 1919 году, в которой Ленин решительно осудил антисемитизм как попытку отвлечь ненависть рабочих и крестьян с эксплуататоров на евреев (См. здесь обсуждение вопроса о борьбе большевиков с антисемитизмом).

Подчеркивая тесную взаимосвязь между развитием борьбы с антисемитизмом и революцией, в критические исторические моменты Троцкий снова и снова был вынужден возвращаться к рассмотрению этого вопроса. Так, в своей книге Вопросы быта, вышедшей в 1923 году, он указывал на сохранение антиеврейских предрассудков среди слоев крестьянства — по-прежнему подавляющего большинства советского населения, — которое еще не полностью примирилось с новым порядком.

Эти тенденции в советском обществе проявились с удвоенной силой, поскольку Октябрьская революция, вопреки ожиданиям большевиков, осталась в международной изоляции на относительно продолжительный период. В этих условиях в 1920-х годах бюрократия консолидировалась и узурпировала политическую власть у рабочего класса. Этот процесс нашел свое политическое выражение в ожесточенной внутрипартийной борьбе, в которой Льву Троцкому и Левой оппозиции приходилось защищать социальные интересы рабочего класса и марксистскую программу мировой социалистической революции от националистической реакции против революции, возглавляемой фракцией Сталина. В декабре 1924 года Сталин сформулировал программную основу этой националистической реакции против Октября, провозгласив, что отныне СССР будет строить «социализм в отдельно взятой стране».

Начиная с 1920-х годов, бюрократия систематически поддерживала и мобилизовывала традицию националистического антисемитизма в отсталых слоях общества в своей борьбе против Троцкого и Левой оппозиции. Медленно, но верно сталинская фракция возрождала старый контрреволюционный образ «еврея-большевика» под маской «еврея-оппозиционера» Троцкого. Этот процесс, который Кесслер описывает лишь вкратце, в конечном счете завершился пагубным возрождением антисемитских стереотипов о «еврее-революционере» во время Большого террора и волны послевоенных чисток перед смертью Сталина в 1953 году, которые имели откровенно антисемитский контекст.

Учитывая скудость литературы на эту тему, следует отдать должное Кесслеру за то, что он рассматривает влияние сталинизма на еврейское и арабское рабочее движение за пределами Советского Союза. Однако он делает это довольно поверхностно, не вникая в фундаментальные политические и исторические последствия восхождения сталинизма. Так, он отмечает, что большинство из сотен членов Палестинской коммунистической партии, которые были изгнаны из Палестины под британским правлением в конце 1920-х и начале 1930-х годов, оказались в Советском Союзе. Там большинство из них стали жертвами сталинистского террора. «Из первого ЦК КП Палестины», в который входили как арабы, так и евреи, заключает Кесслер, «только Иосиф Бергер пережил сталинистский террор» (Sozialisten gegen Antisemitismus, стр. 226).

К сожалению, Кесслер не останавливается подробно на этой истории, вместо этого перескакивая с одной страны на другую. Мы надеемся, что другие историки уделят больше внимания этой главе в истории рабочего движения, которая повлияла на судьбы еврейского и арабского народов на десятилетия вперед. Мемуары Иосифа Бергера, на которые Кесслер лишь ссылается, не цитируя их, убедительно свидетельствуют об огромном влиянии подъема сталинизма и Большого террора в СССР на судьбу социалистического движения в Палестине. Бергер принадлежал к поколению революционеров в Европе и на Ближнем Востоке, на которых Октябрьская революция оказала глубокое влияние и вдохновила их, но которые позже были дезориентированы сталинизмом. В большей степени, чем многие представители его поколения, Бергер остро осознавал далеко идущие последствия истребления его поколения революционеров во время Большого террора. В своем предисловии к мемуарам Бергер писал:

Ведь погибали тогда далеко не единицы, не группы или категории людей, не тысячи и даже не десятки тысяч отдельных людей. Нет, уничтожалось целое поколение — поколение, вынесенное историей на гребне величайшей из мировых революций, поколение, через двадцать лет после этой революции или физически уничтоженное или отброшенное в сторону вместе с уцелевшими щепами потерпевшего кораблекрушение корабля. Среди этой массы людей было не только большинство активнейших участников революции, но были миллионы людей, принявших в ней менее активное участие, менее осознавших ее значение, а также такие, которые лишь пассивно поддерживали революцию из-за своей враждебности к «отмирающим классам» [9].

Только на фоне огромного политического, интеллектуального и культурного ущерба, причиненного сталинистским террором, можно объяснить последующее развитие рабочего движения, включая принятие сионизма многими его бывшими противниками, такими как Бунд.

Кесслер отмечает роль сталинизма в судьбе еврейского народа, но он затрагивает эту тему лишь поверхностно. Прежде всего он избегает затрагивать политические вопросы, связанные с борьбой против сталинизма. В тех немногих местах, где он обращается к ним, он выражает свое несогласие с акцентом Троцкого на интернационализм и неприятие всех форм национализма, что, как пишет Кесслер в своей книге о борьбе Троцкого с антисемитизмом, делало его «политически уязвимым».

В политическом смысле это уступка как сталинизму, так и сионизму. В основе борьбы между оппозицией и сталинизмом лежала борьба за перспективу революционного интернационализма в противовес национализму. Сталинистская бюрократия недвусмысленно отказалась от стратегии перманентной революции, которая лежала в основе Октябрьской революции 1917 года.

Разработанная прежде всего Троцким, концепция перманентной революции исходила из признания того, что в современную эпоху буржуазия больше не в состоянии решать задачи буржуазно-демократических революций, включая эмансипацию угнетенных национальностей и меньшинств, особенно в отсталых странах. Только рабочий класс может решить эти задачи путем захвата государственной власти, принятия социалистических мер и борьбы за свержение всей капиталистической мировой системы национальных государств. Таким образом, эмансипация евреев и борьба большевиков против антисемитизма были не случайным побочным продуктом Октябрьской революции, а неотъемлемым компонентом социалистической перестройки общества рабочим классом, убедительно подтверждающим перспективу перманентной революции.

Яростная великорусская шовинистическая реакция сталинизма на Октябрьскую революцию и программу перманентной революции повлекла за собой не только провозглашение в СССР строительства «социализма в отдельно взятой стране». Это также предполагало подчинение рабочих повсюду их «собственной» национальной буржуазии, включая арабскую и еврейскую буржуазию на Ближнем Востоке, что, в конечном итоге, укрепило как сионизм, так и арабский национализм.

В мае 1947 года Сталин, который ранее считал сионизм реакционным движением и стремился завоевать расположение арабов, резко изменил свою позицию и стал проводить просионистскую внешнюю политику. Он поддержал резолюцию ООН о разделе Палестины, за которую также проголосовали Белоруссия, Украина, Польша и Чехословакия, хотя Югославия воздержалась, что обеспечило большинство в две трети голосов, необходимое для принятия резолюции. Советский Союз был первым государством, признавшим Израиль де-юре. В 1948 году СССР также поставлял оружие Израилю для его войны против арабских армий во время Накбы [араб. «Катастрофа» — изгнание и массовые этнические чистки палестинцев при создании Израиля], сыграв, таким образом, важную роль в процессе становления Израиля и насильственного подавления им палестинцев. В еще одном историческом проявлении родственной природы антисемитизма и сионизма, Сталин, поддерживая Израиль, проводил самые откровенные антисемитские чистки, которые когда-либо случались в Советском Союзе, кульминацией которых стало печально известное «Дело врачей» 1952–1953 годов.

Заключение

Книги Кесслера являются неопровержимым доказательством того, что наиболее мощная и последовательная критика как антисемитизма, так и сионизма исходила от революционного интернационального крыла рабочего движения, представленного, в частности, Львом Троцким, Владимиром Лениным и Розой Люксембург.

Сионистское государство возникло в качестве болезненного продукта величайших трагедий и политических преступлений XX века: предательства Октябрьской революции и международного социалистического движения сталинизмом, прихода к власти нацистского движения в Германии, что проложило путь к Холокосту, и уничтожения поколений революционеров во время сталинистского Большого террора. До этого марксистское движение пользовалось сочувствием и уважением со стороны самых прогрессивных слоев еврейских рабочих и интеллигенции Европы, которые черпали вдохновение в его борьбе как с антисемитизмом, так и с сионизмом. Только на основе этих исторических поражений рабочего движения и чудовищных преступлений фашизма сионистский проект был легитимирован в глазах масс, питаясь, больше чем чем-либо другим, историческим отчаянием и пессимизмом.

Кесслер, по сути, разделяет этот исторический пессимизм. Хотя он признает огромную проницательность борьбы Троцкого против нацизма и его предупреждений о неминуемой катастрофе для еврейского народа, вывод Кесслера из трагедии Холокоста заключается в том, что марксистская борьба с антисемитизмом, какой бы благородной она ни была, в конечном счете потерпела неудачу, а борьба Троцкого за социализм была «утопией». Холокост, пишет Кесслер, означал «исторический провал» стремления евреев «ассимилироваться» в европейском обществе. Государство Израиль, утверждает он, возникло как «демократическое государство в окружении враждебных диктатур. И все же Израиль был и остается этнически определяемым государством, основанным на экспроприации и изгнании палестинцев. Это противоречие стало неразрешимой дилеммой для социалистов-сионистов, которые стремятся к созданию справедливого и равноправного общества» (Sozialisten gegen Antisemitismus, стр. 294). Несомненно, Кесслер причисляет себя к их числу.

Однако эта «неразрешимая дилемма» существует только для тех, кто принимает как легитимную капиталистическую систему национальных государств. Троцкистское движение никогда не исходило из этого. Показательным упущением является то, что Кесслер во всех документах, на которые он ссылается и которые он перевел, не упоминает заявление Четвертого Интернационала от 1948 года, направленное против создания Израиля. В прогнозе, который, к сожалению, полностью подтвердился, троцкистское движение предупреждало:

Еврейский рабочий, которого отделили от его коллег-арабов, лишенный возможности вести общую классовую борьбу, окажется во власти своих классовых врагов, империализма и сионистской буржуазии. Будет легко настроить его против его союзника-пролетария, арабского рабочего, «который лишает его работы и снижает уровень заработной платы» (метод, который в прошлом не подводил!). Не зря Вейцман говорил, что «еврейское государство остановит коммунистическое влияние». В качестве компенсации еврейский рабочий получает привилегию умереть смертью героя на алтаре еврейского государства…

Раздел не был призван решить проблему страданий евреев и вряд ли когда-либо поможет этого достигнуть. Это карликовое государство, которое слишком мало, чтобы поглотить еврейские массы, не может даже решить проблемы своих граждан. Еврейское государство может только заразить арабский Восток антисемитизмом и вполне может оказаться, как говорил Троцкий, кровавой ловушкой для сотен тысяч евреев [10].

Спустя почти 80 лет эта «кровавая ловушка» стала кровавой катастрофой исторических масштабов для всего населения Ближнего Востока. Приверженцы левосионистских взглядов, которые Кесслер отстаивает против Троцкого и марксистских противников сионизма, оказались в историческом тупике. В Израиле лейбористы-сионисты уже давно объединили усилия с крайне-правыми сионистами в деле подавления палестинцев. Какими бы ни были их разногласия с Биньямином Нетаньяху, они полностью поддержали геноцид палестинцев в Газе. Подчинение борьбы рабочего класса Израиля перспективе оказания давления на лейбористов-сионистов имело чрезвычайно трагические последствия для всего рабочего класса, прежде всего для палестинцев.

Необходимо извлечь определенные уроки. Разворачивающийся геноцид палестинского народа и роль Израиля как главного проводника влияния американского империализма в регионе, — все это подчеркивает значение тех предупреждений, которые делались марксистским движением против сионизма с момента его зарождения. В частности, эти предупреждения являются подтверждением, хотя и трагическим, верности последовательной борьбы, которую ведет троцкистское движение против сталинизма и за теорию перманентной революции.

Кесслер дал объективную и хорошо документированную историю одного из важнейших аспектов развития революционного движения. Но геноцид в Газе и израильско-иранская война также подчеркивают настоятельную необходимость преодоления слабых мест в его позиции: рабочий класс Ближнего Востока — арабский, иранский, турецкий, курдский и еврейский, — может остановить разворачивающуюся катастрофу, только сознательно объединив свою борьбу против всей капиталистической системы национальных государств и империализма. Это требует возрождения революционных интернациональных традиций марксизма, воплощенных сегодня во всемирном троцкистском движении, Международном Комитете Четвертого Интернационала.

Примечания:

[1] Hal Draper, «Marx and the Economic-Jew Stereotype» (1977). URL: https://www.marxists.org/archive/draper/1977/kmtr1/app1.htm.

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Max Zetterbaum, «Probleme der jüdisch-proletarischen Bewegung», Die Neue Zeit, 1901, Vol. 1, No. 11, p. 328. Translation from the German by this author. Online available here: http://library.fes.de/cgibin/nzpdf.pl?dok=190001a&f=367&l=373.

[5] Там же, с. 329.

[6] Там же, с. 329–330.

[7] Лев Троцкий, «Разложение сионизма и его возможные преемники». URL: https://iskra-research.org/Trotsky/sochineniia/1900/19040101.html.

[8] Лев Троцкий, «Под знаком дела Бейлиса». URL: https://iskra-research.org/Trotsky/sochineniia/1913/191311.html.

[9] Иосиф Бергер-Барзилай, Крушение поколения: Воспоминания. URL: https://vtoraya-literatura.com/pdf/berger_iosif_krushenie_pokoleniya_1973__ocr.pdf.

[10] «Against the Stream», Fourth International, Vol. 9, No. 3, May 1948. URL: https://www.marxists.org/history/etol/newspape/fi/vol09/no03/kolhamaad.htm.