Конституционный суд Южной Кореи в начале апреля единогласно подтвердил импичмент бывшего президента Юн Сок Ёля, приняв решение всеми 8 голосами. Решение вступило в силу немедленно, отстранив Юна от должности и запустив процесс досрочных президентских выборов, которые, вероятно, состоятся 3 июня.

Исполняющий обязанности председателя суда Мун Хён Бэ огласил вердикт, заявив: «Негативное влияние на конституционный порядок и последствия нарушений закона подсудимым настолько серьезны, что преимущества защиты конституции путем отстранения подсудимого от должности намного превосходят национальный ущерб от отстранения президента».

Юн был подвергнут импичменту 14 декабря, менее чем через две недели после его попытки ввести военное положение 3 декабря в ходе попытки военного переворота. Суд отклонил утверждения Юна о существовании национального чрезвычайного положения, требующего таких мер. Суд также постановил, что Юн нарушил закон, направив войска в Национальное собрание в попытке арестовать ведущих законодателей и сорвать голосование по отмене его декларации о военном положении.

Юн, не присутствовавший на заседании суда, и его юридическая команда ложно утверждают, что контроль главной оппозиционной Демократической партии (ДП) над Национальным собранием «парализовал конституционный порядок», и что ДП действовала в сговоре с «прокоммунистическими левыми силами, связанными с Северной Кореей».

После вынесения решения Юн выступил с заявлением, в котором сказал, что «приносит извинения и глубоко сожалеет о том, что не оправдал ожиданий». Его партия, правящая «Сила народа» (СН), также заявила, что «смиренно принимает» решение суда. Поскольку Юн был президентом от этой партии, она пока сохраняет статус правящей партии, несмотря на меньшее количество мест в парламенте. Демократы назвали вердикт в пользу импичмента «победой народа».

Юн покидает пост, будучи крайне непопулярной фигурой: опросы показывают, что две трети населения поддерживают его отстранение. Помимо импичмента, он также был обвинен в мятеже после ареста в январе. 8 марта он был освобожден по формальным причинам.

Власти мобилизовали огромное количество полиции, включая спецназ, в ожидании вердикта суда. Всего по стране было задействовано 20 000 полицейских, из них 14 000 в Сеуле возле ключевых правительственных зданий, включая здание Конституционного суда, рядом с президентской резиденцией Юна в Йонсане и в Кванхвамуне, где обычно проходят протесты.

Протестующие против Юна собирались у Конституционного суда в дни принятия судебного ращения, в количестве, по оценкам организаторов, 150 000 человек. Сторонники Юна, среди которых были ультраправые и фашистские элементы, были гораздо малочисленнее, достигнув максимум 30 000 человек.

На фоне этой масштабной мобилизации полиции важно отметить, что в 2016–2017 годах массовые протесты вспыхнули против коррупции тогдашнего президента Пак Кын Хе, которая впоследствии была подвергнута импичменту и отстранена от должности. В конце судебного процесса над ней военные разработали планы введения военного положения, если массовые протесты против правительства не утихнут. Сейчас могут готовиться аналогичные планы.

Правящий класс теперь публично сосредоточился на предстоящих президентских выборах, которые, вероятно, станут соревнованием между лидером демократов Ли Джэмёном, текущим фаворитом, и кандидатом от СН. Ли в 2022 году незначительно проиграл президентские выборы Юну.

Отстранение Юна от должности не означает, что демократия в Южной Корее процветает, или что политический кризис в стране разрешен. Напротив, единогласное решение Конституционного суда, даже без формального голоса в поддержку Юна, стало расчетливым политическим решением спустя ряд недель неопределенности после заключительных слушаний 25 февраля.

Оно было направлено на снижение нарастающего социального гнева, выражавшегося в протестах против Юна. На пике 14 декабря до двух миллионов человек собрались у Национального собрания, требуя отставки президента.

Правящий класс Южной Кореи опасался, что возвращение Юна к власти спровоцирует возобновление массовых демонстраций, которые выйдут из-под контроля политического истеблишмента, особенно демократов и их союзников в Корейской конфедерации профсоюзов (ККП).

Частично народный гнев против Юна подпитывался воспоминаниями о прошлых жестоких диктатурах в Южной Корее. В рабочем классе также растет недовольство, включая развивающееся забастовочное движение, на фоне устойчивого снижения реальной заработной платы и застоя экономического роста. В этом году Банк Кореи ожидает рост ВВП всего на 1,5%. В 2024 году рост составил 2%, а в 2023 — 1,4%.

Избрание Трампа президентом США еще больше осложнило ситуацию для южнокорейской буржуазии, которая опасается, что его меры торговой войны ухудшат условия для экспортно-ориентированной экономики и усилят социальное недовольство. Недавно Вашингтон ввел 25%-ные тарифы на все экспортные товары из Южной Кореи.

Опасаясь социального взрыва, демократы сделали все возможное, чтобы демобилизовать массовые протесты, вспыхнувшие в декабре, и блокировать забастовки рабочих с помощью ККП. Их главной заботой было предотвратить развитие любого значительного социального движения, выдвигающего требования, выходящие за рамки отстранения Юна и направленные против самой капиталистической системы.

Вместо этого демократы стремились изобразить отстранение Юна как свершившийся факт после его первоначального импичмента. Они не могли предвидеть исход суда по импичменту, создав ситуацию, в которой Юн мог вернуться к власти и потенциально снова ввести военное положение.

Таким образом, демократы предоставили Юну, СН и их фашистским сторонникам передышку и способствовали развитию ультраправых протестов сторонников Юна. Хотя они меркли по сравнению с движением против президента и не имели широкой поддержки, эти фашистские элементы получили пространство для проведения митингов и угроз насилия против политических оппонентов.

Угроза диктатуры не миновала. В настоящее время правящий класс Южной Кореи, возможно, еще не готов отказаться от буржуазной демократии, считая ее предпочтительнее военного положения для целей навязывания своей программы мер жесткой экономии и принуждения рабочего класса к тому, чтобы платить за кризис капитализма.

Однако по мере ухудшения экономического и политического кризиса именно к этим фашистским элементам обратится политический истеблишмент, если решит, что введение военного положения или другой формы диктатуры необходимо. Это уже происходит по всему миру, — правящие классы других стран смещаются все дальше вправо, что наиболее ярко иллюстрирует фашистский режим Трампа в США.

Демократы и их союзники в ККП и других профсоюзных организациях будут продолжать преуменьшать эту опасность, чтобы защитить капиталистическую систему и помешать рабочим прийти к осознанию того, что именно капиталистическая система является коренной причиной эскалации атак на их демократические и социальные права.